1.
Наверное, только в тот вечер я впервые узнал, что такое значит «любить»Да-да, мне уже скоро 40,хотя не так уж и скоро, если разобраться, но так я и не узнал про это чувство, о котором во всех книгах писано, так уж получилось.
Шелест денег, фальшивые улыбки Билли, остальных и даже мои, хотя они и не нужны никому особо. Просто так выходит, и ничего с этим уж не поделаешь.
"я люблю Билли"- с этими словами я засыпал и просыпался больше года. И эти же слова постоянно слышал от Тома. В разговорах тет-а-тет, просто краем уха, в интервью читал, которые сам же планировал и к которым готовил братишек так тщательно ,как только мог. Знал ведь, учить не нужно, что каждое слово, вскользь упомянутое или прямо нацеленное, может быть использовано против. И взгляды такие, будто ни при чем потом будут.
" я люблю Билли"- сказал мне Том, приводя дыхание в норму, отбиваясь от сильных рук охранников, сжимающих, будто куклу тряпичную.
"я люблю Билли"- повторил Том, когда его выволокли из зала, меня, оставив там, прячущего руки в карманы. А что делать еще?
" я люблю Билли"- 10 минут назад орал Том, избивая со всей силы( или дури?) потрепанного репера Бушидо, который схватил Билли за задницу прямо перед объективами фотокамер. Ему ведь все равно - лишь бы пиара побольше, никто
ему в лицо не скажет " Шлюха ты Бушидо, пидор ты великовозрастный", а на Билли сразу набросятся, хоть он этого Бушидо видел всего лишь второй раз в жизни.
" я люблю Билли"- вертелось в моей голове ,но так и не заставило двинуться с места, чтобы прекратить побоище, устроенное Томом, которого захлестнула не то ярость, не то обостренное чувство.
другое.
Любовь.
и ведь он любит. Правда любит. Знаю, что нельзя так- сквозь пальцы пропускать- но не могу. И даже мое утреннее ,такое настойчивое и временами противное " я люблю Билли " в висках, как муха в 4 утра ,когда вставать нужно в полпятого, смотрится просто ничтожно, а может и омерзительно, по сравнению с криками старшего Каулица, захлебывающегося слезами, все о той же любви к Билли.
И опять шелест денег стал сильнее, чем голос сердца. Видел же, как этот старый извращенец схватил Билла, видел, как тот пытался вырваться, но наткнулся на еще более крепкое объятие, видел, как размазалась от внезапных слез его подводка на глазах и даже в момент первого удара по лицу репера, силуэтом, по всем параметрам напоминающего Тома, все равно ждал, что же в конце будет . Не мог пересилить.
Скандал.
Газеты.
Шелест денег.
ЧЕРТ!!
И вот она, карусель, о которой мне Том рассказывал всегда, когда напивался. говорил, во стоишь ты, Дэвид, вокруг мир крутится, все вокруг тебя бегают, носятся, огоньки мелькают разноцветные. А ты стоишь как придурок, смотришь на все, будто со стороны, и еще крепче держишься за тонкую рубашку с кружевами. И не можешь ни слова сказать, только спрятаться хочется куда-нибудь подальше, чтоб не видели, чтоб всех как ветром смело. Только не отпускать. А если некуда убежать, так лишь бы не смотреть на беснующуюся жизнь, на круговерть эту, лучше в глаза смотреть.
Карие.
Самые живые и самые теплые. Все равно не поймет никто…
И я не понимал, о чем пытается рассказать мне пьяный подросток, возомнивший себя восьмым чудом света. А теперь понял.
Вот стою посреди сорванной церемонии, люди прыгают, скачут, как будто в улей попал .Жужжат ведь еще. А в глазах - муть. Только вот сложнее мне стоять здесь - нет рядом рубашки с кружевами, в которую вцепиться можно и не отпускать. И знать, что ,когда вдвоем- не страшно. Один стою, жду, когда разойдутся все. Чтоб встряхнуть потом
головой - будто новый театральный костюм сменить, и пойти как ни в чём ни бывало успокаивать Каулицев и обещать им, что все будет под контролем.
Все, да не все.
Я вне контроля.
Хотя зачем им я.
Шелест денег, не больше.

2.
Бушидо оказался не голословен, выкрикивая угрозы и вытирая нос, расшибленный героем вечера. Набежало копов и тут же адвокат, откуда ни возьмись.
Снова разумный Саки позаботился, кто же еще. Я бы тоже так делал ,если бы по утрам " я люблю Билли" настойчиво не просыпалось вместе со мной в моих отравленных собственным ядом и бессилием мыслях.
Сказали, Тома повезут в участок.
Тома? в участок? Не могли бы вы расшифровать значение этих слов, особенно последнего?До меня доходит суть дела, когда младший пищит "Том, я с тобой" и продирается через толпу непонятных людей в форме. Разрешают, в качестве пострадавшего. А Томино " я люблю Билли" явно никого не волнует. Даже меня.
Саки хлопает меня по плечу, наперед зная, что я поеду с ними. Хорошо, что он иногда заранее знает то, чего я не знаю пока сам.
Заваливаемся в непонятного вида машину и едем на так называемый допрос.
Все мелькает вечером в Берлине, проносится сплошным месивом в моих глазах, не запечатлеваясь в памяти ни на йоту. Только вот руки братьев, крепко сжимающиеся помнятся. Особенно костяшки Тома, от напряжения аж побелевшие. И губы поджатые - слезы не выпускает, крепкий. Уже наплакался за сегодня.
Я бы тоже, наверное, за любимого брата так встрял!
Наверное, за любимого бы..
наверное…
бы…
В участке нас долго не держат. Кто-то умный уже успел взять с собой видео с церемонии, где все улики против Буши. Он сидел, мялся что-то, потом сам, видимо просто протрезвев, сказал, что снимает все обвинения. Прощения не просил, только руку Тому хотел за геройство пожать. Тот не дал - гордый. и не смотрел даже, только Билла все крепче держал за руку, а потом и за плечи.
Этих двоих и правда кто-то свыше просто разделил надвое, но сам вскоре отказался от этой затеи сделать из них двух полноценных людей и раскидать их в разных направлениях по миру, чтоб искали друг друга, и решил, что быть им близнецами. Не простым отражением – всем. И слезами, и смехом, и дыханием одним на двоих. Прижались друг другу лбами, и стоят в куче народа неизвестного. Вот сейчас не услышал - увидел, о чем мне Том рассказывал.
Даже рубашка на Билле сегодня с кружевом.
Черная.

3.
Привез их в отель, и даже не поговорил ни с одним из них. А о чем говорить? Рассказать им про то, как не нужно себя вести, когда выбор между человеком и деньгами грязными становится, на своем примере? Рассказать Билли, как меня мучают эти три слова, о которых он даже не подозревает, но которые слышу как на записи ежедневно, и что ценность их я потерял сегодня?
Нет, им я ничего не смогу рассказать.
Я хочу, чтобы они мне рассказали.
Поэтому выпроваживаю Георга из его номера, что по соседству с номером Тома, беру стакан, как в дешевых сериалах, и прикладываю к стенке. Знаю, сегодня не будет тех стонов и жарких криков "я хочу тебя", что я однажды подслушал, пытаясь избавиться от назойливого " я люблю Билли" ночью. Сегодня не будет, да мне и не нужно. Сегодня будет другое, и я хочу знать что.

- Знаешь, Том, я никогда…никогда-никогда не думал, что...
- А я всегда знал.
-Что даже ТАК сможешь, при всех.. наплевав…на имидж, на Йоста…
-И Йост наплевал. Только не на имидж. На нас наплевал. На тебя...
- А мне все равно, Том. Ты же со мной, а остальное - неважно.
- И как ты теперь будешь с ним разговаривать после этого?
- Как обычно Том, как обычно. Только больше не буду волноваться из-за того, что он кричит иногда в бреду ночью, как ненормальный " люблю тебя, Билли"

Так и стою, прислонившись к стене, даже стакан не убрав. Уже ничего не пытаюсь услышать, знаю ведь, ничего не будет.
Только чувствую, как теплые губы касаются пирсинга.